Родиться в Вифлееме [СИ] - Дмитрий Виконтов

— Вы не успеете синхронизировать импульсы, — Блейк смотрел на бегущие строки под голограммой «арки», описывающие параметры его нового курса. — У вас не меньше часа уйдет на торможение и новый разгон. До «Молоха» остается всего шесть часов.

Фарбах бросил короткий взгляд на голограмму, потом требовательно взглянул на Райтсена.

— Мы прикинули, что можно сэкономить на торможении, — командир «Авангарда» посмотрел на невидимый для командора и его заместителя экран, потом набрал команду на развернувшейся перед ним клавиатуре. — Вот расчет.

Экран перед людьми мигнул, сдвигаясь в сторону. На его месте появился зеленоватый куб, в котором белая линия прочертила предполагаемый курс боевой базы. Затем замигала точка «Авангарда» и от нее пошла желтая линия, сужающейся вытянутой в одну сторону спиралью обвивая траекторию «Гетмана Хмельницкого». По схеме прошла рябь, и точки двинулись по линиям: сперва вперед вырвалась белая, но примерно в трети полета от цели, после планируемой коррекции курса, желтая вновь сблизилась и практически уравняла импульс и вектор движения.

— Хитро, — оценивающе произнес Фарбах. — Но часа два вы будете предоставлены сами себе. Я не буду выпускать космолеты без подтверждения о противнике, ремонтных бригад дать не могу — все заняты по уши. До сближения транспорты в обе стороны не полетят, — он посмотрел на хронометр, — им всего двадцать пять минут осталось.

Пауль с монитора кивнул:

— Еще один рейс остался. Мы отправили вам всех раненых и тех, кто не нужен на время корректировки траектории. Мертвые… — он вздохнул, а глаза полыхнули яростью. — Мертвые будут с нами.

— Сколько вам нужно людей?

— На мостике — тринадцать человек со мною, семь — в реакторном отделении, и пятеро у двигателей; еще пять-семь техников на подхвате. Мы отправим вам топливные капсулы и боезаряды для космолетов, и все, что осталось от медицинских запасов. Снаряды для РкОдов и торпеды оставим себе — пригодятся.

Фарбах ничего на это не ответил, молча смотря на полковника. Ему страшно хотелось наорать на упрямца, заставить отказаться от этого самоубийственного решения… но он понимал справедливость всего сказанного. Если бы на «Авангарде» не смогли запустить двигатели, если бы импульсы движения отличались еще сильнее, если бы…

Капитан был прав — «арки» должны защитить боевую базу любой ценой. Никому здесь не требовалось объяснять, что в случае нового боя тэш’ша сделают все возможное и невозможное для уничтожения так сильно досадившей им Кунна’а Хенса.

— Действуй, Пауль, — негромко и мрачно бросил Фарбах. — Когда мы вернемся — я с тебя шкуру спущу.

Впервые с начала разговора капитан «Авангарда» широко улыбнулся.

— Да, сэр.

— Есть еще проблема, о которой вы забыли, полковник, — Блейк, все это время изучавшей переданную схему, напомнил о себе. — На первом витке вы зацепите аномалию.

Райтсен поморщился, набирая очередную команду. Куб вновь мигнул, почти исчез, потом обрел четкость. Теперь траектории боевой базы и АРК окружала выделенная темно-синим цветом зона. Со стороны казалось, что оба корабля стремятся поскорее выйти из объятий огромной медузы, выпроставшей им вслед бесчисленные щупальца.

— Мы не забыли, полковник Джонсон. На семьдесят восьмой минуте воздействие аномалии превысит безопасный уровень, на девяносто первой — достигнет локального максимума.

— И? — Фарбах вопросительно заломил бровь. Капитан «Авангарда» вновь мрачно усмехнулся.

— Гиперпривода у нас нет — все сгорело после взрыва на выходе. Реграв на трети мощности — с единственным термоядерным реактором это предел, на котором мы можем стабилизировать рабочую область. При прохождении аномалии мощность мы снизим до 20 % от нормы, отключим все, включая гравитацию и регенерацию воздуха. Работать будут только навком, командная сеть и двигатели.

— А возмущения в контуре гиперпривода «Кракена» достигли двадцати пяти процентов, — негромко напомнил Блейк.

— «Кракен» залетел гораздо дальше, чем зайдут они, — не поворачивая головы, ответил командор. — И все же… Пауль, вы слышали?

— Да, командор, — Райтсен упрямо выпятил губу. — Гиперпривод — это не реграв. Разница…

— Небольшая! — перебил его Фарбах. — Мне не требуется консультация техников, чтобы сказать: с одним реактором в стабилизирующем контуре вам и пятнадцати процентов хватит.

— Мы все понимаем, сэр, — опять кивнул Райтсен. — Я считаю риск минимальным — и, в нашей ситуации, допустимым. Мы попробуем еще выгадать еще чуть-чуть мощности — может, получится проскочить на 15–17 %.

Фарбах переглянулся с заместителем; Блейк чуть заметно пожал плечами. Полковник Райтсен был не дурак, возможности своего — остатков своего — корабля знал, а здорового авантюризма в нем было не меньше, чем в любом из людей здесь. В конце концов, любой рейд на тэш’шскую территорию был самоубийственной авантюрой — одной больше, одной меньше…

— Действуйте, — повторил свои же слова Фарбах, но сам при этом смотрел на схему, где синяя «медуза» тянулась вслед кораблям.

Сюрприз, свалившийся им на головы в этой богом забытой системе. Едва боевая база вышла из гиперпространства, как гравидетекторы и сенсоры подняли тревогу: нечто вызывало возмущение в любых устройствах, где был задействован эффект Веллера. Гиперприводы, защитные экраны, главные орудия базы — смертельно опасные возмущения затронули все, но основная угроза крылась в стабилизирующих системах регравов. Окажись точка выхода на какой-то час полета дальше, никого бы не осталось в живых. И слабым утешением служило то, что случись все это с ними — никто не успел бы ничего ни понять, ни сделать хоть что-то.

«Гетман Хмельницкий» успел уйти в безопасное пространство, но тут же обнаружилась вторая проблема: даже здесь, где влияние на реграв почти не ощущалось, аномалия продолжала вносить возмущение в работу гиперпривода. Первая же попытка уйти в гиперпространство приведет — в самом лучшем случае — к полному выходу гиперпривода из строя. Не говоря уж о том, что после этого про их присутствие и местонахождение в системе с точностью плюс-минус миллион километров будет знать каждый «кот».

И уже когда командор с навигаторами решили, что их больше ничего не удивит, настала очередь последнего сюрприза: аномалия неторопливо, но неотвратимо сдвигалась следом за боевой базой. Высланные во все стороны зонды и патрули подтвердили, что «Гетман Хмельницкий» оказался в своеобразном «бутылочном горлышке», окруженный аномалией. Единственным возможным для него направлением оставалось двигаться вперед, надеясь, что рано или поздно, но они выскочат из ловушки — а в том, что это ловушка сомнений ни у кого не оставалось.

— Оставайся на связи, Пауль, — Фарбах коснулся пульта, вызывая навигаторов. — Майор, что с зондом?

Главный навигатор отозвался немедленно, тщетно пытаясь изгнать из голоса следы усталости и опустошения — сейчас именно на навигаторах лежала львиная доля заботы о спасении базы.

— Сэр, сообщение получено, заканчиваем дешифровку. Зонд передал большой объем видеоматериала… — будто оправдываясь, добавил навигатор.

— Заканчивайте быстрее, майор, — не стал дослушивать до конца Фарбах. — Передайте приказ патрулю на малом периметре подобрать зонд.

Командор разорвал связь, прежде чем навигатор успел ответить. Капитан «Авангарда», молча слушавший их, откашлялся:

— Мы можем на третьем витке отправить наши…

Теперь Фарбах отмахнулся и от него.

— Не надо — у нас достаточный запас. Но техникой раскидываться все равно не стоит, — он устало потер виски. — Потом — на зонде может оказаться дополнительная информация.

— Вещунья такого обычно не делает, — заметил Джонсон.

Командор скривился, будто от приступа зубной боли:

— Кроме Вещуньи там Псих есть. А его ж ты знаешь — он на вылетах только Звезду с Джоном боится.

И шеф безопасности, и капитан «Авангарда» дружно улыбнулись, хоть и поводов для веселья у людей было маловато.

— Жаль, что Шонт не успел вернуться, — посерьезнев, вздохнул Джонсон. Фарбах согласно кивнул:

— Да, я тоже предпочел бы его видеть там, на «Молохе». Желательно в компании с Жанной. Аня — молодец, вопросов нет, но иногда ее заносит. Надеюсь, она правильно поняла, что я ей…

Фарбах осекся на полуслове, заметив, что за спиной Джонсона выросла фигура в светло-синем мундире навигационной службы. Майор Каас — низенький толстяк с одутловатым землистым лицом, с которым совсем недавно говорил по внутренней связи командор, — выглядел одновременно и встревоженным, и растерянным. Как всегда тяжело дыша, он то и дело сжимал короткие толстые пальцы в кулаки, — у главного навигатора боевой базы была вредная привычка в тревожной ситуации бешено жестикулировать, размахивать руками прямо перед лицом собеседника. Майор знал, как это раздражает, с собой боролся и даже достиг определенных успехов — но полностью контролировать свои руки так и не научился.